В этом разделе мы публикуем воспоминания воспитанниц разных лет, обучавшихся в Тверской земской учительской школе им. П.П. Максимовича

Из воспоминаний Прасковьи Петровны Никольской ^[3]

С 1 сентября 1910 года впервые начались занятия в двух больших зданиях - старомСтарое здание школы Максимовича (сейчас корпус № 1 исторического факультета ТвГУ) и в только что отстроенном новомНовое здание школы Максимовича (сейчас корпус № 2 ТвГУ по ул. Желябова, д. 33). С этого времени везде в школе провели электричество. Огромная груда керосиновых ламп разных фасонов еще лежала около погреба. Во всех помещениях было очень чисто и тепло. Паркет в новом здании блестел как зеркало. В старом здании жили и учились младшие классы: приготовительный, первый и второй (120 человек приблизительно); в новом здании - старшие классы: третий и четвертый (80 человек). Младшие ученицы ходили в класс рисования и на гимнастику в новое здание. Режим дня точно совпадал в обоих зданиях, за исключением звонка на сон. Старшим звонок давался в 11 часов вечера, а младшим в 10. Будили воспитатели в 8 часов утра звонком по спальням. В 8 часов 30 минут пили утренний чай с белым и черным хлебом. С 9 часов начинались уроки. После трёх уроков в 12 часов обедали и до2 часов ученицы были свободны, занимались приготовлением уроков или отдыхали, гуляли во дворе, где было много игр. До двух часов открывали спальни, но лежать не разрешалось. С 2 часов до 4 было два урока по рисованию. В 4 часа пили вечерний чай и до 6.30 воспитанницы занимались, чем хотели. Некоторые наиболее старательные учили уроки, читали книги, но большинство уходили гулять или беседовали с посетителями. Для приёма гостей имелась отдельная комната в нижнем этаже. В 6.30 запирались ворота и парадная дверь. Опоздавшие могли войти только позвонив, а впустившая их горничная докладывала начальнице, кто опоздал. Опаздывали очень редко.

Начиналась напряжённая вечерняя работа до 8 часов. В лабораториях велись практические работы по химии и физике, для чего каждый класс делился на две группы. В зале один из классов занимался гимнастикой. Воспитанницы 4 класса занимались разбором уроков, проведённых в этот день. Эти разборы назывались беседами. На беседах всегда было много преподавателей. В приготовительном классе в один из вечеров недели М.М, Клевенский читал художественные произведения. По субботам не было вечерних занятий, а была всенощная в новом здании. Набожностью ученицы не отличались, но присутствовать по мере возможности было нужно, так как каждый класс стоял отдельно от другого и сразу было заметно, где много отсутствующих. В 8 часов ужинали, и до 10 часов каждый занимался по своему усмотрению. Многие учили уроки и индивидуально, и коллективно. Некоторые учебники были на 4 человек и как правило на двоих. Да и более сильные ученицы помогали подругам. Любительницы чтения погружались в книги до настой. По воскресеньям и праздникам весной и осенью устраивались прогулки и экскурсии за город, зимой ходили на лыжах по Волге и в лес. Для девочек приготовительного класса и по утрам в воскресенье проводили уроки кройки и шитья. По вечерам часто устраивались концерты силами преподавателей Мужской гимназии. Праздничный вечер заканчивается шумной игрой в шарады.

Началась наша новая жизнь очень просто и легко. Все ученицы Школы Максимовича здесь не только учились, но и жили. Но даже в первые дни в Школе, оказавшись среди незнакомых людей, в новой обстановке, я не почувствовала ни растерянности, ни одиночества. Все мне кругом казались простыми, приветливыми, у меня совершенно легко завязались первые знакомства с одноклассницами, несмотря на мою застенчивость. Помню, как краснощёкая Наташа Лабазникова с живым дружелюбием подошла ко мне и пригласила быть её соседкой в большой светлой спальне с белыми кроватями и с тумбочками около них, и я с радостью согласилась. Помню, как затем вместе с нею мы весло бежали по лестнице старого здания в полуподвальную столовую со сводчатыми потолками, а там уже собралось много учениц за накрытыми столами, а за каждым хозяйничали две дежурные девочки. Всё это было мне удивительно интересно. Но рядом с Наташей сидеть в классе нам не удалось. Врач рассаживал всех по зрению, и непривычно для себя, я оказалась "на Камчатке", т.е. в самом последнем ряду и с незнакомой мне, но милой и дружелюбной Варей Михайловой, с которой несмотря на разные наши интересы мы все пять лет были хорошими товарищами и "добрыми соседушками", как написала она на своей фотографии при окончании Школы. И между собой, хотя и в стиле далёком от сентиментальности, мы повседневно проявляли душевное внимание друг к другу, не говоря уже о примитивном участии, например, к заболевшей, особенно, если она окажется в школьной больничке. Такую затворницу, конечно, развлекают записочками, заглядыванием к ней в окна и другими знаками сочувствия. А день рождения или именин! Как интересно было утром открыть ящик своего школьного стола! Там оказывалась целая груда красивых открыток, заранее выбранных на прилавке соседнего магазина. Даже от кого не ожидаешь! И это скромное внимание друзей, не забывших о твоём дне, было так приятно, что весь день становился радостным, праздничным, и в обеденный перерыв весело бежишь, бывало, в ближайшую лавочку "к Богданычу", чтобы купить пакетик дешёвых конфет и угостить ими в перемену друзей. Слово же "братцы", о котором я упоминала уже, часто звучала у нас, как вечевой колокол, когда надо было обсудить, что-то всем классом. Это "что-то" иногда сразу вспыхнет и загорится, как "вспыхнул" однажды журнал, когда несколько человек, воспламенённых этой мыслью, вбежали в класс, вскочили на кафедру и все вместе наперебой закричали: "Братцы, давайте издавать журнал!" И очень горячо, и шумно всем классом обсуждали этот вопрос, а журнал так и назвали "Вспышка". Почти сразу увлечённо стали строчить для него стихи, рассказы, для № 1 больше всего юмористические. Быстро выпустили первый номер в красиво нарисованной обложке и с весёлыми стихами на первой странице о том, как возник наш журнал. За первым скоро вышел второй, третий номер ... а затем, не помню на каком номере и почему, но довольно скоро наш журнал угас так же внезапно, как и возник. После я узнала, что были журналы и в других классах, и жили некоторые, кажется более долго и прочно.

Для наших классных сборищ было удобно, что в наших классах у нас стояли не парты, а столики и стулья. Их легко было раздвигать, когда нам нужно было свободное пространство - то для первоначальных репетиций к спектаклю, то к литературному вечеру, то для шарад, которыми мы очень увлекались, а в младших классах и для того, чтобы поучиться танцевать. Тогда в класс обычно вихрем, по-мальчишески, влетала весёлая шумна "Илюшка" и, вскочив на кафедру, выпаливала: "Братцы! Давайте танцевать! Раздвигайте столы! Лёшка, неси балалайку, гитару!" И если это находило отклик, моментально освобождали место, закрывали двери и начинался наш собственный танцкласс. В воскресенье же вечером вся школа часто собиралась на танцы в большой зал, где по просьбе учениц играла на рояле Ольга Юрьевна (начальница), а на больших вечерах с гостями - тапер. Такая была у нас общая школьная жизнь.

Учебных занятий у нас было много, особенно в старших классах. Кроме обычных 5 уроков с 9 часов до 16 часов с двухчасовым обеденным перерывом (12-14 часов), были ещё вечером полтора часа (с 6.30 до 9 часов) лабораторные занятия по естествознанию и минералогии, а в старшем классе педагогические беседы с обсуждением наших и "пробных" уроков старшеклассниц, которые они проводили в нашей "нормальной школе" (школа для городских детей в здании Школы Максимовича, служившая для практики учениц и наблюдения педагогической работы "образцовых учителей"). Но все занятия были распределены очень продуманно. У нас оставалось и свободное время, чтобы на площадке нашего большого двора (с кустами и деревьями) поиграть в крокет, в горелки, в лапту, в городки или небольшой компанией побродить по городу, посмотреть разные его уголки. Одно из ранних воспоминаний - "день ромашки" на улицах Твери. Я с Наташей Лабазниковой и Олей Курочкиной иду по залитой весенним солнцем многолюдной Трёхсвятской улицыТрёхсвятская улица, шли девушки и юноши с корзинками бумажных ромашек протягивают каждому цветок, чтобы так собрать деньги на борьбу с чахоткой - ужасным бичом того времени. Опустили монеты и мы, получили ромашки и радуемся, будто на празднике победы. А зимой на Волгу или в лес за Волгу отправлялись с лыжами. Лыжи теперь - обычное дело, а в те времена были редкостью. До школы Максимовича я видела в деревне только охотничьи лыжи - короткие, широкие, без палок, но с верёвочкой на "носу". Лыжный спорт и гимнастика тогда не были приняты, как теперь, тем более в женских школах. И вдруг, удивительное новшество: у нас в Школе ввели гимнастику! Затем появились лыжи! Мы были в восторге. Причём гимнастика у нас была тогда "шведская", с палками, а лыжи - "финские". Для гимнастики мы облачались в особые, не обыкновенные для того времени костюмы, очень целесообразные и удобные: в шаровары до колен, рубаху, вроде мужской косоворотки с поясом, в специальные туфли с резиновой подошвой. Из Москвы приехала к нам изящнейшая руководительница гимнастики - Ю.М. Белоусова. А финские лыжи с палками и тонкими гнущимися валенками к ним доставляли нам много часов, когда в свободные дни мы неслись на них с высоких берегов Волги или ходили среди девственной белизны заснеженных полей и лесов Заволжья. Соревнования спортивные на совсем тогда не занимали. Просто весело было двигаться, дышать искристым зимним воздухом, радоваться на красоту мира и чувствовать себя счастливыми. Весело было даже смотреть на удивление горожан, когда с лыжами в руках мы проходили по улицам города. Так проводили мы свободное от учебных занятий время, и наш досуг очень обогащал нас жизненными впечатлениями.

Источники

1. Архив школы Максимовича в Научной библиотеке ТвГУ. Ед. хр. 16, 25.

2. Ильина Т.А. Школа Максимовича: исследование и материалы. Тверь: ТО "Книжный клуб", 2010. 184 с.

3. Обитель просвещения и добра: фотоальбом к 140-летию школы Максимовича / редкол. О.К. Ермишкина, В.И. Лавренов, Т.Г. Леонтьева, Е.А. Селунская, Ю.В. Степанова. Тверь, 2010.